О больших переменах в обществах, государствах и личностях
И почему мы должны быть готовы к ещё большим переменам
Этот текст появился по иницииативе Марины Токаревой — известного журналиста и прекрасного интервьюера, чьи интервью поражают широтой тематического спектра и персон: от неподражаемой по эпатажу Ксении Собчак (“Путин считает меня предателем”) до поражающего глубиной суждений профессора Андрея Коротаевым (“Конца света в пятницу, 13 ноября 2026 года, не будет”).
Наш разговор Марина начала с того, что стройная картина современного мира — супервостребованное и ускользающее знание. И почему бы нам не попробовать поймать его субъективное отражение в объемном корпусе из более тысячи моих постов (Марина еще и подписчик моего канала) с тем, чтоб зафиксировать его в одном тексте. И мы начали нашу беседу, которая продлилась не один час…
Удалось ли нам поймать искомое ускользающее знание, и насколько получившийся в ходе разговора его субъективный образ может быть востребован, судить читателям этого интервью.
— Начнем с простого. Сейчас многим кажется, что мир, попросту говоря, сошёл с ума: убыстрилось время, уплотнились события, люди ведут себя странно. Но за этими субъективными ощущениями стоят, полагаю, объективные перемены. Так ли это? Что происходит?
— Происходит некий фазовый переход, одновременно и эволюционный, и цивилизационный. Я сейчас буду специально рисовать максимально упрощенную, но, на мой взгляд, понятную конструкцию.
— Но от чего к чему этот переход?
— Дело в том, что в эволюции последних, скажем, десяти тысяч лет, когда люди уже биологически были абсолютно такими же, как сейчас, существенных изменений не произошло, вся эволюция происходила на так называемом третьем этаже человеческого разума.
Что это за этажи? Дело в том, что человек — это такой хитрый гибрид из вполне материальной, очень сложной нейронной сети, которая образует наш мозг, и это совершенный механизм, продукт нескольких сотен миллионов лет развития…
— До конца не изученный и отчасти таинственный…
— Да. Но, тем не менее, понятно, что именно здесь содержится индивидуальный разум. Не совсем понятно, как это все работает у него, но явно, что это здесь. Но, с другой стороны, ясно и другое: если с этим замечательным нашим органом — мозгом, — маленького ребенка, типа Маугли, бросить в джунгли, где у него не будет контакта с другими людьми, то он вырастет животным и вовсе не станет человеком, хотя все человеческое в него заложено. Из чего следует, что на самом деле все интеллектуальные наслоения, которые имеет цивилизация, вовсе не продукт только этой одной «коробочки», этого мозга, а продукт включения человека в некую когнитивную сеть других людей — как в пространстве, так и во времени.
— То есть, следствие колоссального интеллектуального взаимообмена?
— Да, это колоссальный взаимообмен, который лучше всего описывается теорией Мерлина Дональда, ей уже больше 20 лет. К вопросу о том, что же произошло. Так вот, произошло то, что когнитивная часть этой гиперсети, ее устройство изменилось. Изменилась ее архитектура, изменилась технология обмена информацией; человечество придумало следующий уровень гиперсети — Интернет. Принципы работы здесь другие. Те, которые в течение десятков миллионов лет были у насекомых.
— У каких!?
В гиперсети работает, во-первых, коллективный разум муравьев и пчел. Во-вторых, природа вирусов. И в-третьих, совершенно новая ипостась реальности — алгоритмы.
Алгоритмы превратились в акторов.
— Равноправных участников?
— Да. Поэтому в гиперсети огромное влияние приобрела стигмергия, вещь, которой муравьи пользуются 60 миллионов лет. Суть коллективного интеллекта муравьев-термитов заключается в оставлении меток, знаков. Вот муравей нашел еду, поел и бежит в муравейник, выделяя феромон, который метит дорожку от «столовой» до дома.
Второй муравей, унюхав этот феромон, бежит по нему и тоже выделяет. Таким образом, чем больше муравьев пробежало по этой дорожке, тем сильнее она пахнет, тем сильнее все бегут, и уже все толпами устремляются по одной дорожке к источнику еды.
Так вот, в сети мы все превращаемся в таких муравьев.
Нашими цифровыми следами полнится и работает поисковая система, она только это и смотрит: куда люди ходят, на какие сайты, какова их популярность и т.д. Так работают все рекомендательные системы, так работает реклама, вообще всё. Этого механизма не было в человеческой культуре, он совершенно новый.
Теперь о вирусах. Мы поняли: в сети совершенно по-другому работает вирусность мемов, идей, нежели в жизни. А вирусность информационных каскадов (волн, которые мгновенно возникают, если вдруг какая-то идея становится суперпопулярной) в этом новом типе сети работает гораздо эффективней. Во-первых, гораздо «заразней», чем у вирусов, в смысле числа заражаемых одним человеком, уже «инфицированным» каким-то мемом.
Во-вторых, гораздо массированней, примерно, как радиоактивные осадки, то есть мгновенно достигает всех. В телевидении и радио другой способ коммуникации: допустим, телевизор сейчас включен у 10 миллионов зрителей — ба-бах, сказал что-то Владимир Соловьев, и 10 миллионов это мгновенно услышали. В сети коммуникации, обычно, идут от человека к человеку (как это происходит у вирусов), и для того, чтобы возник каскад, нужно, чтобы он передавался от одного к другому, от него — к его друзьям, от друзей — к друзьям друзей и т.д. Однако, у т.н. суперраспространителей (Интернет СМИ и здёзды сетевой популярности) «радиоактивное заражение» новостью или мемом работает мгновенно. И это ещё один пример способа, как изменилась инфокоммуникационная среда.
И самое последнее: акторами стали алгоритмы. Именно алгоритмы берут на себя все больше управления в том, что важно, что неважно, что вы увидите, что не увидите. Что выпадет вам на выдаче новостей Яндекса, определяете не вы и даже не разработчики.
— Значит, система распределения информации полностью дегуманизирована?
— Она дегуманизирована сразу в двух направлениях. Первое: лидирующую роль имеют алгоритмы, причем, чем дальше, тем больше. Когда вы захотите себе купить новый пылесос, это определится тем, на какой сайт вы зайдете, какую рекламу вам покажут. Но не только на бытовом уровне, теперь вся наука развивается исключительно этим путем. Средний объем статей, которые выходят в год, скажем, по таким областям узким областям науки, как молекулярная биология или генетика, составляет в каждой из областей от 40 до 60 тысяч. А во всей области биомедицины ежегодно публикуется более 1 млн статей — это примерно две статьи в минуту. Ни один специалист не в состоянии прочесть и десятой части, т.к. в среднем ученые читают не более 300–400 статей в год А ведь это ученые — те, кто должны будут делать следующие открытия. Но они познакомятся лишь с тем материалом, что им покажут и сочтут наиболее важным для их дальнейших изысканий алгоритмы. По статистике более 30% читаемых учеными статей они находят с помощью поисковиков и более 45% путем интернет-сёрфинга. Лишь менее четверти статей им рекомендуют люди. А остальное — рекомендации алгоритмов.
— А если алгоритм ошибется? Если пропустит тот поворот, на котором путь к гениальному озарению?
— Понятие ошибки исчезает. В новой культуре знаменитый критерий Карла Поппера становится всего лишь частным случаем теоремы Байеса. То есть, непререкаемый Поппер теперь когда-то прав, а когда-то и неправ.
— То есть, перестал быть аксиоматичным?
— Именно. А раз критерий Поппера перестал быть аксиомой, то и понятие «истина» тоже перестало быть аксиомой.
- Абсолютной истины больше нет?
— Нет. Это новое бытие. В нем нет единой истины, а все основные динамические процессы направлены на поляризацию, на разделение. Все, что происходит сейчас в обществах и социумах развитых стран, — следствие одного объективного непреодолимого тренда, который возникает в новой среде, в которую мы опустились все вместе.
— А что это за тренд?
— Это механизм деления. Свойство новой алгокогнитивной культуры. Как у радиоактивного элемента есть свойство испускать радиацию, так этой культуре (что описывается математически) удобней все делить на мелкие кластеры, причем желательно именно на два кластера, она всегда разгребает любую идею, любую аудиторию. Ей так удобнее работать. И если есть что-то единое, она это обязательно разделит пополам.
— Но ведь это ужасно! Технология противостоит старейшей гуманистической идее о том, что когда-нибудь человечество станет единым организмом?
— Ну, это не то слово, как ужасно, с точки зрения привычных категорий. Но с точки зрения социальной жизни это объясняет все — и поляризацию общества, скажем, в Штатах, и штурм Капитолия, и то, что происходит в любой социальной сети, когда по любому вопросу — вакцинироваться — не вакцинироваться от ковида, хороший писатель или плохой…
— Когда любое утверждение, любая позиция, любое высказывание вызывает конфликт …
— В котором при этом четко разделяется: сторонники — противники. Вот скажите: «Земля плоская», и у вас тут же образуются два кластера, чего в предыдущей жизни никогда не было!
— И это уже никогда не будет по-другому?
— Это не будет по-другому до тех пор, пока не появится технология следующего уровня. Фишка в том, что мы говорим не просто о технологиях, мы говорим о тех когнитивных сетях, в которые включен человек — наше познание, наши коммуникации.
— Тогда сеть выступает как колоссальные силки, в которых гибнет вся прежняя этика?
— Но дело в том, что весь процесс, о котором мы сейчас говорим, это чисто эволюционный процесс. Эволюция — слепой часовщик, который производит всевозможные сочетания и какие-то из них получаются, удаются, тогда она их снова повторяет и т.д. Слепой часовщик где-то 600 млн лет назад, вдруг соединив какие-то куски протонервных систем, обнаружил, что можно сделать нечто более сложное, такое, как мозг, и существо, оснащенное этим мозгом, становится более приспособлено к выживанию. Так появился мозг млекопитающих, который эволюция развивала-развивала-развивала и дальше, в тот период, который называют «большим переходом» Homo или когнитивной революцией, в промежутке 50–100 тысяч лет назад, эволюция уперлась в возможности мозга индивидуального существа. Его уже нельзя было дальше развивать, и тогда она сумела соорудить коллективный мозг человечества, который придумал все — и физику, и биологию, и поэзию, и музыку, все-все-все. Возникла эра нашей традиционной культуры, эра Антропоцена. И вот эволюция снова уперлась.
На наших глазах начинается другая эра — Новацена. Так получилось само собой, эволюция не имеет цели, никакой идеологии здесь нет. Эволюция вне моральных критериев. И если возникает вопрос об этических аспектах этого перехода, — нет у него этических аспектов! Эволюция снова пришла к пределу, как уже она приходила 600 миллионов лет назад, и снова нашла способ преодоления. Этике здесь не место.
— Откуда термин «эра Новацена»?
— Он принадлежит английскому футурологу Джеймсу Лавлоку. О нем мало кто знает, но это человек масштаба Леонардо да Винчи. Знаете, сколько ему лет? Он нянчил Хокинга, когда Хокинг, умерший в 76 лет три года назад, ещё был младенцем. Лавлоку сто два года. Кстати, он — автор теории Геи, Земли как биологического существа, для которого биосфера Вернадского — частный случай.
— Значит, эра Новацена — это будущее, которое уже наступило?
— Будущее, которое уже наступило в результате фазового перехода. А он связан с тем, что, утверждает Лавлок, за последние десять тысяч лет человечество научилось делать с материей и с энергией абсолютно все. Из материи можно сделать все что угодно — от пирамиды Хеопса до наноматериалов.
То же самое с энергетикой. Уже создали ядерную энергетику, очень скоро создадут и термоядерную. Но дело в том, что в мире существует, помимо материи и энергии, третий элемент, по Лавлоку самый важный — информация. У этого третьего элемента есть множество всяких обозначений и определений, но если все отжать, то информация — не что иное, как некая мера структуризации материи и энергии, вообще всего, что есть. Если Вселенная состоит из материи и энергии, то информация — это мера структурирования материи и энергии.
Так вот, человечество, научившись делать все, что можно было делать с материей и с энергией, занялось теперь исключительно информацией.
— Информация — кровь наступившего времени?
— И это новое качество, потому что теперь, оперируя информацией, можно будет сделать то, что нельзя было сделать на уровне материально-энергетическом. В теории относительности нет информационного элемента, только материя и энергия. В квантовой механике — только материя и энергия, и есть пределы, дальше которых в материально-энергетическом понимании Вселенной пройти нельзя. И тогда эволюция подвела человека к следующей ступени, когда он занялся информацией.
Вот этот новый информационный век по Лавлоку, и есть новое состояние человечества. Появятся новые науки, появятся новые акторы–алгоритмы; все главные решения будут определяться именно алгоритмами,
— А где в этом дивном новом мире место для человека?
— О, Лавлок большой оптимист! Главная его радость заключается в том, что люди как биологические существа не исчезнут.
— Мы как вид выживем?
— Да, и только по одной простой причине: роль человека — сохранение антропного окна температур от минус до плюс 50. Если жизнь на Земле исчезнет, захлопнется это антропное окно, изменится температура — станет либо выше плюс 50, либо ниже минус 50. А именно этот диапазон температур по случайности гарантирует жизнь цивилизации: все вычислительные устройства, известные нам, это кремниевые устройства, других способов человечество не знает. Кремний, то есть, все компьютеры, работает в том же диапазоне температур. И смерть кремния означает смерть вычислительных устройств, то есть, смерть цивилизации. А этого компьютеры не допустят: сохранят на Земле человечество, оно будет поддерживать нужный диапазон температур.
— То есть, мы становимся обеспечителем?
— Да, обеспечителем дальнейшего выживания алгоритмов. Вот есть такой замечательный график: «Количество информации во Вселенной». И поскольку во Вселенной мерить трудно, то этот график показывает количество информации на Земле. На протяжении 3,8 миллиардов лет самое значительное количество информации заключалось в суммарных ДНК всего живого. Они легко высчитываются и суммируются.
— От комара до слона, понимаю.
— Совершенно верно. Так вот, количество «искусственной» информации буквально за последние два десятка лет пошло сначала по степенной функции вверх, а теперь по экспоненте, и где-то лет через двадцать оно превысит количество всей биологической информации. Это будет означать, что в видимой нами части Вселенной, где мы обитаем, информация станет не только главным элементом, структурирующим энергию и материю, но и станет доминировать количественно. Самым существенным элементом жизни станет информация, которая генерируется сетью из людей и алгоритмов.
— А мы понимаем, где проходит граница между временами?
— В какой-то мере. Вот 2020-й год — думаете, все его запомнят как год ковида в мире? А это первый год существования Земли, когда количество «искусственной» материи (созданной руками людей) превысило количество «естественной» живой материи — биомассу Земли. И где отдельно посчитано количество пластика и количество бетона. И, собственно говоря, на этом можно сказать, наступило другое измерение, закончился Антропоцен.
— Ну, и как все это изменит наш мир?
— Поскольку человечество прагматично и привыкло все мерить деньгами, первое, что можно сказать — изменится экономический движок цивилизации. Им на протяжении десяти тысяч лет были, извините меня, научные исследования и конструкторские разработки, НИОКР. Да, во времена фараона Рамсеса НИОКР был совсем другой, чем сейчас в Сколково. Но НИОКР — это процесс, в котором возникает результат на основании умственной деятельности конкретных людей. Люди думают, что-то делают, и в результате получаются автоматизация и оптимизация.
В наступающей жизни двигателем прогресса становится не НИОКР, а количество аппаратных средств для обучения алгоритмов. И критерием богатства очень скоро, буквально в течение ближайших десяти — двадцати лет станет обладание компьютерной мощностью. Тот, кто обладает компьютерными мощностями для обучения алгоритмов, будет обладать физически несметными богатствами. Но при этом, естественно, процесс расслоения, процесс неравенства станет абсолютным.
— Леонардо да Винчи считал, что когда-то наступят времена тотального познания. Но сейчас это уже то тотальное познание, которое лежит вне человека?
— Тотальное познание сегодня определяется поисковой выдачей Гугла. Знаете сколько физических теорий, которые не приняты человечеством? Они за пределами научного мейнстрима, но обладают двумя свойствами. Во-первых, объясняют широкий круг явлений, а во-вторых, они не опровергнуты. Таких теорий восемь тысяч!
Спрашивается, а как так может получаться? Да потому что у человека не хватает мозгов, интеллектуальной мощности, времени не хватает, человеческого капитала.
— И как же решается эта задача?
— Так же, как решаются задачи игры в шахматы. Знаете, сколько партий сыграно между людьми за всю историю Земли?
— Нет.
— Примерно 12 миллионов партий. А программы AlphaZero за 6 часов сыграли 40 миллионов партий. И здесь мы переходим к новой теории Лучано Флориди, основоположника философии информации, — теории инфоргов.
2-ю часть интервью читайте через неделю.
________________________
- Ваши шансы увидеть мои новые посты быстро уменьшатся до нуля, если вы не лайкаете, не комментируете и не делитесь в соцсетях.
- Алгоритм платформы не будет их вам приоритетно показывать, даже если вы подписаны на мой канал.
- Алгоритм исходит из того, что лучше знает, какие посты вам следует читать, а какие нет.
