Русский боится холода, а немец — тесноты
Нейрокод эмоций у разных народов разный
Эволюционная психология понемногу приучает нас к мысли, что не только инстинкты, но и сложные поведенческие акты основаны на выполнении заложенных в человека нейропрограмм. Кто «написал» этот нейрокод — некий гипер-умный Творец или природа за миллионы лет эволюции — спорить не будем (пост не об этом).
Сейчас нам важно другое.
Новое исследование «Нейронное представление категорий лицевых эмоций отражает концептуальную структуру» готовит революционный переворот в понимании того, на каком языке программирования написаны наши нейропрограммы.
Новое исследование предлагает довольно убедительное доказательство, что нейропрограммы эмоций написаны на основе программирования, управляемого данными (data-driven programming).
Это метод программирования, при котором программный код, хоть и отделён от входных данных, но спроектирован таким образом, что логика программы определяется входными данными. В программе, управляемой данными, часть или даже все её свойства устанавливаются во время выполнения, что делает такую программу предельно адаптивной.
Авторы исследования копнули максимально глубоко.
Они не стали заморачиваться с высокоуровневым нейрокодом, работающим на уровне интеллекта, а занялись нейропрограммами эмоций — глубинным двигателем любой развитой жизни (ее мотивации и целеполагания).
Авторы задались вопросами
- Универсальна ли наша система распознавания эмоций по лицу собеседника?
- Работает ли она подобно современным ИИ на основе машинного обучения (классифицируя тонны мимических микропаттернов и иерархически собирая из них вывод о том, что за эмоция написана на лице)?
Оказалось, ответы «нет» и «нет».
Как показало исследование, распознавание семантики эмоций основано далеко не только на классификации мимических микропаттернов, но и на уникальной концептуальной структуре понимания эмоций — некоем эмоционально-понятийном знании:
- частично наследуемом индивидом;
- а частично являющимся результатом его опыта.
Этим определяется, что:
- разные культуры понимают и трактуют эмоции по-разному;
- разные люди читают вовсе не одни и те же эмоции, глядя на одно лицо.
Говоря по научному, нейронные структуры репрезентации шести категорий эмоций (гнев, отвращение, страх, счастье, печаль и удивление) определяются
- не только (а порой, и не сколько) перцептивной структурой эмоций (как мы понимаем то, что видим на чужом лице),
- но и эмоциональным концептом — концептуальной структурой эмоций, описываемой образцом (шаблоном) данных и соответствующих ему правил обработки.
Каждая нация и каждый индивид обладают уникальными наборами эмоциональных концептов, зависящих (1) от культуры (в первую очередь, от языка) и от (2) прошлого опыта конкретного человека.
Примеры индивидуальных различий здесь приводить не буду (нужно писать лонглонгрид). А вот с национально-культурными (языковыми) различиями приведу пример из когнитивной лингвистики, раньше других наук занявшейся изучением концептуализации эмоций — соотношения эмоции и когниции в описании эмоциональных концептов. По сути речь идет о семантизации чувств/эмоций в рамках лингво-когнитивного подхода.
Причем фишка здесь в том, что всё определяется чувствами тела индивида.
Рассмотрим эмоцию «страх» у немцев и русских
- Что это такое — испытывать страх?
- Что за телесные аналогии возникают, когда мы представляем себе страх?
У русских телесная аналогия страха — это холод.
Сравните: каменеть от страха, страх сковывает, страх леденит кровь, душу, кровь стынет в жилах от страха и др. Изначально слово страх в русском языке означало оцепенение и, по мнению ряда исследователей, сближается с литовским stregti, stregiu «оцепенеть», «превратиться в лед». Т.е. для русского человека телесной аналогией страха является физическое состояние во время сильного холода.
А для немцев совсем иное.
В немецком также встречаются выражения, описывающие страх, аналогичные выше приведенным русским: aus Angst zittern (дрожать от страха), aus Angst erblassen (побледнеть от страха). Однако этимологический анализ слова Angst не позволяет сделать аналогичные выводы.
Слово изначально употреблялось как обозначение физической величины — «узость/нехватка пространства» и как таковое обнаруживает генетическую связь со словами целого ряда индоевропейских языков (ср. авестийское gsah — «сдавливание (горла)», «стеснение», «узость»; латинское angustia — «узость», «стесненность»). Таким образом, страх в немецкой эмоциональной концептосфере соотносим скорее не с холодом, а со сдавливанием/ давящей теснотой, на что указывают и такие выражения как die Angst drückte ihnnieder, vor Angst konnte er kaum atmen, die Angst liess ihn nicht gehen (страх оттолкнул его, он едва мог дышать от страха, страх не отпускал его).
Резюме примера.
Для русского страх связан с телесным ощущением холода. А для немца — с ощущением тесноты, узости, сдавливания.
Т.е. страх немца и русского имеет разные эмоциональные концепты (подробней см. здесь).
Аналогично с личным опытом
Одному чувство (и слово) страх, в первую очередь ассоциируется с, например, пауком. А другому — с высотой. У кого как по жизни сложилось.
Таким образом
В наших нейропрограммах, написанных на языке программирования, управляемого данными, сформирован уникальный по адаптивности код, свойства которого устанавливаются во время выполнения. Т.е. в течение всей жизни.
Определение типа языка программирования заложенных в нас нейрокодов будет иметь крайне важные последствия,
✔️ как для понимания принципов работы высокоразвитого биологического разума,
✔️ так и для усовершенствования способностей ИИ, выходящих за рамки возможностей глубокого обучения.
Ну и в целом, конечно, здорово, что стало понятней, на каком языке программирует Бог.
________________________________
Если понравился пост:
- нажмите на “палец вверх”;
- подпишитесь на обновления канала на платформе Medium;
- оставьте комментарий.
Еще больше материалов на моем Телеграм канале «Малоизвестное интересное».
Подпишитесь
